Алая роза Тюдоров - Джудит О`Брайен

Медленными шагами они углублялись в лабиринт. Если бы их кто-нибудь встретил, всегда можно сделать вид, что они просто гуляют, наслаждаясь последними минутами угасающего дня.

– Только спокойствие, – твердил Кит, чувствуя внутреннее напряжение девушки.

Из-за кустов появились леди Лонглей и ее конюх с красным лицом.

– Добрый вечер, леди, – приветствовал даму Кит. Дини тоже улыбнулась, но как-то неискренне.

Леди Лонглей тоже поклонилась в ответ и устремилась по направлению к замку. За ней поспешил краснолицый грум.

Оказавшись в зарослях, Дини протянула бутылочку из-под кока-колы Гамильтону. Теперь, когда Дини извлекла из нее и выбросила цветы, бутылочка выглядела весьма и весьма скромно. На дне по-прежнему перекатывались обугленные орешки.

– Нужное время приближается, – сказал Кит и указал жестом в сторону солнца. – Скажи, ты была на этом месте?

– Не помню…

– Ладно. Зато я помню, что стоял именно здесь и смотрел в-о-н туда. – Уверенным жестом Кит указал на запад. Затем повернулся к ней: – С тобой все нормально? Признаться, вид ты имеешь весьма бледный.

Он приподнял ее личико за подбородок и внимательно всмотрелся в него.

Его взгляд в очередной раз поразил Дини, проник ей в самое сердце. Девушка была вынуждена отвернуться, чтобы сосредоточиться и подумать. Под взглядом Кита размышлять она так и не научилась…

– Что-то не так, – наконец произнесла она.

Кит в этот момент поднял бутылочку над головой и пытался поймать с ее помощью солнечный луч. Свободной рукой он сжимал плечо Дини.

Неожиданно солнце вспыхнуло на поверхности стекла. Отразившись от нее, луч сверкнул голубым цветом.

– Дини, – начал было Кит, прижимая ее к себе.

Но девушка вдруг приподнялась на цыпочках и выхватила у него бутылку. Голубое свечение сразу же прекратилось.

– Что ты делаешь? – удивленно воскликнул Кит. Дини высвободилась из его объятий:

– Я же говорю, что все происходит не совсем так, как мне хотелось бы. Какая-то странная тяжесть сжимает мне грудь.

Кит попытался отнять у нее бутылочку, но Дини ловко увернулась и отбежала на почтительное расстояние.

– Черт возьми, Дини! – выругался он.

Мысли девушки метались, и она прикрыла лицо рукой, чтобы сосредоточиться и сформулировать удобоваримое объяснение собственному поведению.

Вдруг ее осенило: Анна! Ее сотрясала дрожь, казалось, Дини напрочь лишилась возможности рассуждать. Таково по крайней мере было внешнее впечатление. Кит рванулся вперед и схватил ее за плечи. В его глазах не осталось даже тени гнева.

– Дини, посмотри на меня, – попросил он. Полыхнув в последний раз, закатное солнце ушло за горизонт.

Кит проводил Дини к каменной скамейке и усадил ее. Потом присел сам. Дини сидела, опустив глаза, стараясь не соприкоснуться с ним ни рукой, ни ногой. Затем, глубоко вздохнув, произнесла:

– Что будет с королевой Анной?

– Прошу тебя, Дини, никогда больше со мной так не шути, – проговорил Кит с выражением безмерной усталости на лице. Он выглядел неважно и учащенно дышал.

«Зря я так с ним», – подумала девушка, но тем не менее с вызовом в голосе повторила вопрос:

– Что будет с королевой Анной?

– Хочешь, чтобы я прочел тебе лекцию по истории? – резко спросил Кит. – Скажи, ты помнишь старую школьную песенку?

– Какую песенку?

– О короле Генрихе и шести его женах. Меня научила ее петь сестра, поэтому я буду перечислять жен именно в том порядке, в каком они перечисляются в песенке. Да, кстати, какое у тебя образование?

– Очень плохое. Но не в этом дело – скажи, что будет с Анной?

Кит протянул руку и накрыл ею холодную ладонь Дини:

– Так вот, в песенке сказано: развелась, лишилась головы, умерла; развелась, лишилась головы, выжила.

Дини принялась считать на пальцах.

– А не мог бы ты повторить еще раз?

Кит послушно процитировал стишок вновь, и Дини показала ему четвертый палец.

– Кит, Анна – четвертая жена Генриха, – произнесла она шепотом.

– Ну и что?

– Значит, Генрих с ней разведется?

Кит утвердительно кивнул:

– Так оно и будет. Кромвель уже готовит необходимые документы.

– Значит, это ты оставляешь на милость Кромвелю?

Он снова утвердительно кивнул.

– Дини, объясни, что с тобой происходит?

– Погоди, – перебила она Кита. – Я вот что думаю: если мы уберемся отсюда, боюсь, что Анна не отделается разводом. Кромвель-то в ярости. Пока мы здесь, можно попытаться как-нибудь изменить историю, правда?

Кит промолчал, и Дини снова заговорила:

– Если мы уедем, ты думаешь, Кромвель оставит все как есть? Ничего подобного. Ему необходимо на ком-нибудь сорвать зло. И он непременно займется вплотную Анной. Она здесь самая беззащитная и одинокая. Будет следить за ней и ждать, когда она допустит хоть малейший промах, после чего обвинит в государственной измене или еще в каких-нибудь смертных грехах и потребует смертной казни. Запомни, если такое случится – это будет целиком наша вина.

Кит молча поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Пожалуй ты права. Но сказать по правде, мы ей ничем не можем помочь.

– Мы не можем допустить, чтобы это произошло. – Дини в сердцах вырвала руку из ладони Кита, по-прежнему чувствуя на своей коже тепло его губ.

– Дини, мы не в состоянии изменить традиции, существующие при дворе Генриха VIII.

– Это почему?

– Ради Бога, Дини. Перестань изображать из себя упрямого янки. – Он наподдал ногой ни в чем не повинный камушек, а потом повернулся к ней. – Здесь тебе не Бостон восемнадцатого века. Нет здесь никакого демократического и гласного суда, и просветители отсутствуют. Запомни: мы в средневековье! Здесь на кострах сжигают людей за колдовство. И хотя тебе чрезвычайно хочется верить в равноправие женщин, здесь они занимают место где-то между скаковой лошадью и парой хороших сапог.

– Но…

– Осмотрись и прислушайся к тому, о чем здесь говорят, Дини, – неумолимо продолжал Кит. – Как, скажи на милость, мы можем спасти женщину, которая была обречена с того самого момента, когда Генрих ее увидел?

– А вот она спасла тебе жизнь.

Кит хотел было говорить дальше, но замолчал.

– Она тебе просто-напросто не нравится. И по одной-единственной причине – потому что говорит с немецким акцентом, – выпалила Дини с яростью.

– Дини, только без истерик.

– Немцев разбили, Кит. Разбили по самому большому счету. – От волнения девушка проглатывала гласные. – Но ведь Анна-то в любом случае никакого отношения к фашистам не имеет! Она просто молодая и очень несчастная женщина из Клева, правда, из весьма тщеславной семьи. И она собственными руками ухаживала за тобой, делала все, что в ее силах, чтобы ты выжил. И как, спрашивается, мы собираемся ее за это отблагодарить? Тем, что предоставим ей возможность сложить голову на плахе?